Мой Тёмный Амур - Алексей Вячеславович Гришин
– Я пойду, спасибо еще раз, – говорю я и собираюсь уйти, но Лео останавливает меня.
– Давно не видел Самиру. К вам она не заходила?
Я качаю головой. Вопрос неожиданный. Самира – одна из амуров, которые веками ловко устраивали свою жизнь в мире людей и нежились в роскоши, представляясь Самантой. Когда я о ней слышала в последний раз, она была хозяйкой косметического бренда, обещавшего земным женщинам невероятную красоту. Такие, как она, Коммуналку обходят дальней дорогой. Откуда мне знать, где она?
– Не пойму, в какой момент она пропала. – Лео хмурит брови. В этот момент он совсем не похож на развеселого красавчика из кафе. – А когда заметил, сразу попытался найти, но ее нет.
– И что думаешь? – интересуюсь я скорее из вежливости. Люди нас убить не способны, тогда чего волноваться? Подумаешь, уехала куда-нибудь.
– Думаю, ее убил Темный Амур.
Я даже фыркаю. Это же просто легенда!
Амуры для развлечения занимаются сексом и с людьми, и с себе подобными – кому что больше нравится. Однако есть один запрет. Нам нельзя целоваться в губы и влюбляться, «поцелуй истинной любви» и вся эта людская лабуда нам недоступны. От искреннего поцелуя в губы любой амур умрет, развоплотится через тринадцать дней, и неважно, с кем тебя угораздило совершить эту глупость: с человеком, сатиром или другим амуром. Вот почему Лео в ресторане отстранился от губ девушки, которые приближались к его лицу. От поцелуев амуры шарахаются как от огня. Говорят, даже капелька эмоций при поцелуе нас губит, как огонь – бабочку.
Так вот, уже несколько веков ходят слухи, что есть некий темный, который соблазняет девушек-амуров, целует их и исчезает без следа, а те через тринадцать дней умирают. Наши пробовали расследовать это дело, строили теории, кто из амуров может оказаться темным, но ничего не вышло. Если кто-то из амуров пропадал, тут же начинались разговорчики про темного. Я старалась их не слушать. Зачем сеять панику?
Глядя на Лео, я пожимаю плечами. Самира могла отправиться в кругосветку, уйти в запой, да что угодно. Прикусываю язык, лишь бы не ляпнуть, что самого Лео регулярно подозревали в том, что он и есть темный. Но я никогда в это не верила. Лео – безобидный любитель повеселиться. С трудом представляю себе, чтобы он жестоко и цинично довел коллегу до смерти. Для этого надо быть безжалостной, холодной тварью.
– На всякий случай будь осторожна, – просит Лео.
– Конечно, папочка.
Он игриво вскидывает брови, вкладывая в мою шутку сексуальный подтекст, без которого ему не живется, но я вижу: глаза у него по-прежнему встревоженные.
Мы прощаемся, и я провожаю взглядом его спину в белоснежной летней рубашке.
Со вздохом поворачиваюсь к каменному Нептуну, изо рта которого в фонтан уже двести лет льется вода.
– Что смотришь? – ворчу я.
Каменный Нептун помалкивает и делает вид, будто он просто статуя.
* * *
Под летним солнцем наша улочка смотрится обшарпанной и тихой. Но когда я захожу в Коммуналку, по привычке убедившись, что никто из смертных не обращает на меня внимания, становится ясно: тут что-то случилось. Утром, когда я покидала Коммуналку, все было мирно и сонно. Бродили суккубы в шелковых халатах, сладко зевая после удачной ночи, храпели паны с нимфами под боком. Сатир Паныч, который управляет нашим домом сколько я себя помню (в те времена его называли не Коммуналкой, а Ассамблеей), дремал в своем кресле, обняв гитару. А теперь обитатели резко оживились. Существа всех мастей носятся туда-сюда, в руках одежда, бутылки и украшения. Особенно перевозбужденными выглядят нимфы, но у них что-нибудь узнавать бесполезно – они болтливые, как сороки, пока до сути дойдут, ночь наступит.
Я дожидаюсь, пока в коридоре появится кто-нибудь из наших, – это оказывается Брианна – и ловлю ее за рукав платья, оглушительно пахнущего цветами сирени. Не духами, а в буквальном смысле сиренью. Говорят, Брианна, одна из прекраснейших древних амуров, когда-то получила в подарок от Аполлона способность забирать душу любого цветка и его аромат, напитывать им свои роскошные черные волосы и белоснежную кожу. В комнате Брианны всегда стоят живые цветы, и по утрам она придирчиво выбирает, чем хочет пахнуть сегодня. Все три века, что мы знакомы, она жалуется, что в Петербурге растут цены на букеты. Мне хочется ответить, что, возможно, просто не стоит покупать ландыши в январе и выискивать яблоневый цвет осенью, когда сады ломятся от яблок.
– Что происходит? – спрашиваю я, стараясь не слишком глубоко вдыхать одуряюще сладкий аромат сирени.
– Лира, вечно ты все пропускаешь! Та скандальная кариатида расколдовалась, мы днем узнали. Сегодня в честь этого вечеринка, которая превзойдет все, что были у нас в этом году!
Я со стоном закрываю руками лицо. У нашей Коммуналки есть особенность, которая мне совсем не по душе: тут устраивают самые угарные вечеринки города. Здесь собираются атланты, кариатиды, ундины и сильфиды, которые в обычной жизни существуют в облике петербургских статуй, а также другие существа, которые тоже прикидываются каменными. Кстати, в городе их полно. А вы думали, почему тут так много статуй? Когда-то многим существам пришло в голову, что жить в здешнем холодном климате куда дешевле, если спать в каменном облике, и принялись нашептывать художникам и архитекторам секреты древних скульпторов. И статуи получились превосходные, и плата за пребывание в их облике нулевая.
Мы, амуры, как высшие существа, сразу сказали, что нас все это не интересует, и ничего художникам не нашептывали. Поэтому если нас и изображают на фасадах, то исключительно в облике пухлых голых младенцев. Капризная богиня Афродита тогда ведь просто пошутила, когда, захмелев от нового сорта шампанского, явила своему очередному смертному любовнику амуров в образе пухлых розовощеких младенцев, а тот, будучи поэтом, прославил нас, духов любви, именно в таком виде. После чего обычные смертные не могут забыть этих младенцев уже третью тысячу лет! Ладно, может, и к лучшему, что они не знают: покровители любви живут в облике вполне половозрелых молодых мужчин и женщин, а уж никак не сердитых малышей с крылышками.
Все вышеупомянутые существа отлучаются со своей каменной службы, когда им заблагорассудится, наведя морок, создающий для людей иллюзию, будто статуя на месте. Но сто пятьдесят лет назад жила
Ознакомительная версия. Доступно 11 из 55 стр.